«Лисы — высшие существа. А человек смешной вообще». Интервью с режиссером фильма «Огненный лис»

18 мая на экраны выйдет снятый при поддержке ВТБ фильм «Огненный лис». Дмитрий и Анна Шпиленок три года наблюдали за лисом по имени Ветер и его приключениями на Камчатке, на территории Кроноцкого заповедника, чью природоохранную деятельность также поддерживает банк. Проект уникален: авторы рассказывают о животных не в духе National Geographic, а пытаются выстроить историю про зверей по принципам игрового кино. Каждый лис ведет себя на площадке, как настоящий актер: мы можем наблюдать за реальными перипетиями жизни животных и отслеживать их судьбы. Мы расспросили режиссера «Огненного лиса» Дмитрия Шпиленка, каково было работать над фильмом в ситуации, когда актеры не могут выучить сценарий, а режиссеру приходится замирать и не дышать.

— С первого класса самым большим приключением было прогулять в субботу школу, чтобы попасть в заповедник. Мой старший брат — организатор заповедника «Брянский лес». Я пытался снимать на любительскую пленку. Снимал зимородков — эти птицы настолько несопоставимы с другими по красоте и яркости, что из-за них я даже перешел с черно-белой на цветную пленку.

— Если есть задача рассказать о дикой природе, лисы — это лучшие проводники. Они связывают все биотопы Кроноцкого заповедника. Например, на лимане плавают киты, на скальном участке живут снежные бараны, а лисы пронизывают все участки. С одной стороны, лисы — хищники, с другой — жертвы. К тому же они обаятельные — все любят лис. Благодаря уму и скорости они выходят победителями из самых сложных ситуаций.

Например, медведи — хорошие рыбаки, а лисы нет. Лис подбегает сзади к медведю с рыбиной и кусает его. Медведь думает, что пришел медведь побольше, надо драться, бросает рыбу, чтобы дать отпор, лис хватает рыбу и убегает. Медведь бросается догонять, но понимает, что так потеряет больше энергии и легче поймать еще одну рыбу.

Однажды мы встретили лиса-коллекционера — он своровал у каждого из нас по правому ботинку. Без обуви куда мы можем уйти? Мы только через четыре дня нашли его схроны: там было много обуви, он лисятам ее притаскивал. Лисы несут веревки, перья, кости, чтобы лисята развивались и играли. А вот этот лис был помешан на обуви.

Лисы в дикой природе свысока смотрят на нас. Считают себя хитрее, умнее, самоуважение у них огромное. Благодаря хитрости лиса с медведями справляется, от волков уходит, росомах обманывает. Лисы — высшие существа. А человек смешной вообще. Медленно ходит. Они с какой-то насмешкой на нас смотрели. Мне кажется, даже приводили несколько раз лисят, чтобы показать, какие несуразные существа бывают. Вот смотрите, дети.

— Они ярче по окрасу и более доверчивые. Лисы, которые живут где-нибудь в Рязанской области или в Подмосковье, боятся людей панически. А сюда, на Камчатку, только в 50-е годы стали попадать люди благодаря вертолетам, и генетический страх у местных лис еще не накопился.

— Если бы мы делали фильм по канонам BBC или National Geographic, мы бы рассказывали, как животные выживают: грубая биология про еду, размножение. Мы отказались от этого, информации и так достаточно. Решили пойти по эмоциональному пути и рассказать реальную историю жизни.

— Мы настраивались на других героев: это была удивительная пара. Он приносил ей мышек, у них были красивые ритуалы. Мы хотели делать фильм про них. Но потом появился волк. Что произошло, мы не знаем, но лис остался один.

После мы сфокусировались на другой паре — Лава и Ветер. Лис Ветер боялся всего. Какая-то детская травма у него была, его семья пострадала от медведей. Когда появлялся медведь, Ветер кричал и убегал самым первым, бросал семью. А Лава пыталась как-то отвести медведя, защищала лисят.

К концу первого года в Ветра как в героя мы совсем не верили. А на третий год — кто бы мог подумать — он стал королем тундры. Стал участвовать в воспитании лисят, переборол себя, прогнал медведя. И в фильме возник посыл: даже со своими детскими страхами можно справиться. Эту трансформацию удалось показать на экранах. Получилась удивительная история про преодоление себя.

Самое сложное — это первые два года, когда у нас не получалось. Но мы не понимали тогда, что этот неудачник, которого мы снимаем, и есть наша удача.

— Первый год лисы из-за нас очень напрягались. Лава, наша главная героиня, сначала подозревала, что у нас какой-то гастрономический интерес к ее лисятам. Потом разобралась, что мы слишком медленные, неповоротливые и угрозы ей не представляем. Новый этап начался, когда она сообразила, что, когда мы приходим, медведи обходят эту территорию. И это хороший повод, чтобы выспаться. И она приходила, недалеко от нас ложилась спать и 6–7 часов спала. Представляете, мы приехали на другую сторону России за девять часовых поясов, чтобы снимать их активности, а вместо этого наблюдаем, как лисы спят. Провал и катастрофа. Но будить нельзя, потому что так мы потеряем доверие.

Единственное, что нам оставалось, — это уйти на большую дистанцию и найти хорошую оптику. Так лисы понимали, что до норы нам далеко, угрозы от нас нет. Они могли вести себя естественно.

Прикармливать их нельзя. У лис сразу меняется поведение: зачем им напрягаться, если можно просто ждать прихода человека? Такое поведение противоречило нашей задаче снять историю, чтобы все лисы вели себя, как актеры, и просто жили своей жизнью.

Нам нужно было вести себя очень деликатно, быть психологами, замереть и не дышать. Однажды Анна (соавтор и жена Дмитрия — ред.) убила комара — шлепнула по щеке, а в этот момент из норы вышел лисенок. Он первый раз нас видит, и тут резкий хлопок. Он испугался и потом нас боялся.

— Жизнь гораздо богаче, чем наше воображение. У каждой лисы свой характер. Мы видели, как они подвержены депрессиям и страхам, как радуются, как они принимают решения.

На этом участке жил лис с огромным гаремом. Он выполнял свою функцию и пропадал. Был тяжелый год, и две лисы объединились, собрали вместе своих лисят — их было 14 или 15. Одна присматривала за лисятами, другая уходила на охоту.

Радуются тоже удивительно: бегают по тундре, кувыркаются, как маленькие дети.

Много проявлений интересных, которые не надо как-то интерпретировать. Нужно просто наблюдать.

— Это медвежье царство. Чтобы не случилось ЧП, нужны меры безопасности, но не будем же мы вскакивать и фаерами размахивать — так мы напугаем лис. Нужно было приспосабливаться. Я смотрел в камеру, был в наушниках, Анна меня охраняла. Был случай, когда медведь бежал на меня. Аня говорит: «Медведь». Я поворачиваюсь, и получается прекрасный кадр. Говорю: «Спокойней, спокойней». Попросил Аню, чтобы она медленно-медленно вставала: это психологическая атака, медведь проверяет — жертвы мы или хищники. Если у нас нет страха, у медведя пропадает азарт. Мы не побежали от него, и он прошел мимо.

После съемок нам нужно было еще 3,5 километра идти до домика. Тяжелое оборудование, и не включишь свет, потому что надо экономить аккумуляторы. Несколько раз чуть на медведя не наступили. Все испугались: и медведь отпрыгнул, и мы отпрыгнули.

Хуже всего оказаться между медведицей и медвежатами. Она сначала их спасает, потом уже разбирается, что к чему. И еще опасный случай — это медведи на мясе. Они прикапывают мясо и защищают этот участок. Если там оказаться, медведь сразу нападает и тут уже все.

— Раз в сезон нас туда забрасывали, и мы по восемь-девять месяцев безвылазно жили в 10-метровом домике. Там же хранили оборудование и продукты. Топили печку. Продукты поступали не чаще раза в месц, иногда приходилось ждать и по три месяца. Часто говорят: «Вертолет будет в пятницу». Покупают овощи, фрукты, а вертолет переносится из-за погодных условий. Ждешь этих продуктов, а они приходят через десять дней, понятно, морковка с плесенью уже. Аня плакала, когда это видела.

Бывает сезон, когда много горбуши. С одной стороны, красивое зрелище — приходят медведи. Но с другой — отмирает много рыбы, все это гниет. Мало того, что дышать нечем, так воду мы берем из этой же речки и моемся этой же водой. Ане пришлось побриться налысо: волосы мыть невозможно.

— Кроноцкое озеро — один из самых больших пресноводных водоемов на Камчатке. И каждый год там возникают хозяйственные планы: то рыбовод пробить, то ГЭС поставить, то там нефть находят. Несколько раз заповедник уже закрывали. Но я понимаю, что делать научно-популярный фильм и пытаться достучаться до ума — бесполезно. Нужно достучаться до сердца, чтобы зритель почувствовал нашу любовь к этому месту. Особенно это касается детей и подростков. Их легко можно влюбить в наших героев. Если в будущем они будут принимать решения, будучи у власти, они будут их принимать с учетом интересов братьев наших меньших.

— Поход на такой фильм — как разговор с хорошим психотерапевтом, который исцеляет. Нащупывает в нас какие-то важные тонкие моменты, восстанавливает глубокие связи, которые были у наших предков с дикой природой.

Любовь к природе — это фундамент всего на свете. В городах этого очень не хватает. В японской культуре детей 4–5 лет учат слушать птиц. Канадцы сделали национальные парки гордостью всей страны. Люди семьями выезжают в походы и вместе что-то преодолевают. Это сплачивает семью и оставляет благодарность природе.

Мне кажется, это фильм очищения и исцеления, которые всем нам сейчас так необходимы после всех потрясений.